Светлой памяти
профессора Леонида Михайловича Миропольского
|
Владимир Владимирович Корчагин |
Вместо предисловия
Большое, во весь квартал, белое
здание. Высокие колонны у портала и боковых галерей. Золотом
горящие буквы на фронтоне. Университет…
У каждого, наверное, хоть раз да
возникало желание заглянуть в окна первого этажа, а то и
проникнуть внутрь этого здания, чтобы своими глазами увидеть,
как живет она — наука.
Но плотно прикрыты массивные
двери. Ни звука не доносится из-за высоких, за двойными рамами,
окон. Безмолвны закрывшие их вековые липы. Торжественная тишина,
казалось, навечно поселилась в стенах храма науки.
Однако бывает час, когда двери
раскрываются настежь. И со всех сторон устремляются к ним
молодые люди с папками, сумками, портфелями. Это спешат на
занятия студенты. Для них университет уже не храм… Здесь они
учатся, работают, отдыхают. Здесь они дружат, мечтают,
влюбляются. Здесь они становятся взрослыми людьми и получают
путевку в жизнь. Но и для них не сразу открывается, как живет
она — наука.
Впрочем, попробуем пойти вслед за
ними…
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1. ДОЦЕНТ
ВОРОНОВ
Корреспондент областной газеты Лев
Ашмарин спешил. Не потому, что он куда-то торопился или слишком
дорожил своим временем. А просто потому, что таков был его
стиль. Тем более, что сегодня у него ответственное задание.
Главный поручил написать очерк о
ведущем научном работнике университета. И указал объект интервью
— заведующий кафедрой минералогии доцент Воронов. Зачем
понадобился именно геолог, непонятно. То ли дело, скажем,
астроном или физик: тут можно развернуться…
Но задание есть задание. И Ашмарин
еще в редакции набросал план действий. Разумеется, он не
ограничится беседой с одним Вороновым. Это напоследок. Сначала
интервью с деканом факультета. Затем — секретарь партбюро. Потом
слово одному-двум сотрудникам, ну и, может быть, студентам. И
только после этого — сам Воронов.
К университету Ашмарин подошел
быстрым размашистым шагом, в два прыжка поднялся по ступеням,
рывком открыл входную дверь. К швейцару обратился коротко:
— Корреспондент газеты. Срочно
нужен декан геологического факультета.
— Модест Петрович, стало быть? —
Старик-швейцар оглядел его с ног до головы, для чего-то пожевал
губами. — Так это на втором этаже. Прямо по лестнице, и налево.
Там спросите…
Ашмарин поднялся наверх и еще
издали увидел массцвную дверь с черной стеклянной табличкой:
«Декан геологического факультета
доктор геолого-минералогических
наук
профессор Бенецианов М. П.»
— Гм… Солидно! — Ашмарин негромко
постучал и потянул за ручку двери. Она оказалась запертой. Он в
растерянности оглянулся. Из двери напротив вышла девушка.
«Ничего себе!» — мысленно отметил
Ашмарин и на всякий случай шагнул навстречу:
— Девушка, постойте, мне декан
нужен…
— Модест Петрович?
— Да, я из газеты, и…
— Так он еще не приходил,
наверное.
Ашмарин взглянул на часы: половина
одиннадцатого.
— Как не приходил? Когда же он у
вас приходит?
Девушка выразительно пожала
плечами, чуть заметно улыбнулась.
— Ну да, я понимаю, профессор… —
Ашмарин снова покосился на блестящую табличку, досадливо
поморщился.
— А вы позвоните ему домой. Из
деканата. Там и помер телефона скажут. — Девушка явно хотела ему
помочь.
— Спасибо за совет. Где он, ваш
деканат?
— В конце коридора. Видите,
открытая дверь? — Девушка не торопилась уходить.
Ашмарин спросил ее:
— А вы что, работаете здесь?
— Нет. Я еще только на четвертом
курсе…
— Вот как! Значит, студентка. —
Ашмарин вспомнил, что беседа со студентами входит в составленный
им план действий. Но первое слово должно принадлежать декану.
Как решил. А потому, не теряя времени — к телефону!
В деканате Ашмарина встретили
весьма любезно. Он набрал нужный номер и через минуту услышал
внушительный голос декана:
— Про-о-офессор Бенецианов
слушает.
— Модест Петрович, здравствуйте.
Это корреспондент областной газеты вас беспокоит.
— Корреспондент?
— Да, мне поручено написать очерк
об одном вашем сотруднике, доценте Воронове…
— Почему именно Воронове? —
нетерпеливо перебили в трубке.
— Да очерк, видите ли, об одном из
ведущих ученых университета. И редакция выбрала ученого вашего
факультета. Так вот, мне хотелось бы прежде всего выслушать ваше
мнение. Что бы вы могли сказать…
— Прежде всего я должен сказать, —
не дал ему договорить Бенецианов, — что выбор нельзя назвать
удачным. Воронов — явление не типичное для науки.
— Странно… В редакции мне сказали…
— Странно то, что редакция берется
не за свое дело, — прервал Бенецианов. — Мне кажется, вопрос о
том, кто может фигурировать в подобного рода очерке, должен
решаться администрацией факультета.
— Н-да… — протянул сбитый с толку
Ашмарин. — Так что же вы посоветуете?
— Я меньше всего склонен давать
советы, — холодно сказал Бенецианов. — Но если вам нужен
растущий ученый факультета, то поинтересуйтесь работой доцента
Чепкова. Упорный, настойчивый исследователь. Тесно связан с
нуждами производства. Опытный педагог и прекрасный общественник.
В этом году защищает докторскую диссертацию.
— Спасибо, я постараюсь
встретиться с ним, — сказал Ашмарин, поспешно раскрывая блокнот.
— Как вы сказали, доцент…
— Доцент Чепков Иван Яковлевич,
заведующий кафедрой региональной геологии.
— Благодарю вас. — Ашмарин повесил
трубку и задумался. Дело приобретало неожиданный оборот. «Что же
теперь делать?.. Редактор дал вполне определенное задание —
очерк о доценте Воронове.
Посмотрим, что скажут другие. —
Ашмарин поставил птичку на первом пункте своего плана и вышел из
деканата. — Теперь: секретарь партбюро».
В коридоре было по-прежнему пусто.
Лишь у дверей одной аудитории лениво переговаривались двое
ребят. Студенты. Что же, теперь можно поговорить и с ними.
Жалко, что не познакомился с той, зеленоглазой. Где ее теперь
найдешь! Он подошел к студентам:
— Здравствуйте! Вы с какого курса?
— Со второго, — нехотя ответил
один из них.
— А что тут стоите?
— Да лекция сейчас — так себе.
Муть, одним словом!
— Так пойдемте, покурим. Где тут у
вас можно подымить?
Через несколько минут они уже
беседовали как закадычные друзья.
— А доцент Воронов у вас читает? —
спросил Ашмарин как бы между прочим.
— Читал в прошлом году, — ответил,
пуская дым, один из ребят, назвавшийся Борисом Силкиным.
— Ну и как?
— Зверь!
— То есть как, зверь?
— Зарезал на экзамене. И было бы
за что! По учебнику все рассказал в точности. Так нет, подай ему
какие-то собственные теории. А зачем они мне, спрашивается,
нужны? Геологу они — все равно, что блохе — бантик! Для геолога
главное — во! — Он указал на железные бицепсы своих рук. — Ну, и
чтоб ноги были привешаны, как надо! Верно, Семен?
— Само собой. Геолога, как волка,
ноги кормят, — поддакнул тот. — А Воронов все на математику
жмет, на всякие там электроны да протоны.
— Так, может, нельзя теперь без
этого? — осторожно заметил Ашмарин.
— Геологу-то нельзя! Вы что, не
представляете нашу работу? Книг о геологах не читали?
— Читал, конечно, — протянул
неопределенно Ашмарин. — Так, значит, не любите вы Воронова?
— Не за что его любить! — отрезал
Силкин.
— Ну, будьте здоровы! А где сейчас
может быть четвертый курс?
— Они только что с практики
приехали. Сегодня, вроде, первый день занимаются. Взгляните в
расписание.
— Спасибо, посмотрю. — Ашмарин
медленно пошел по коридору, взвешивая все, что уже знал о
Воронове, и стараясь представить, что еще прибавит к этому
беседа с секретарем партбюро. Очерк пока, как говорится, не
вытанцовывался.
Секретаря партбюро Алексея
Константиновича Стенина Ашмарин нашел на кафедре палеонтологии.
В ответ на обычное приветствие навстречу ему поднялся невысокий
худой мужчина в светлом костюме и безукоризненно повязанном
галстуке. Был он чисто выбрит, имел удивительно тонкие, словно
женские, руки и производил впечатление очень больного или очень
усталого человека.
Ашмарин отрекомендовался, объяснил
цель своего прихода. Стенин внимательно выслушал его, с минуту
походил по комнате. Затем усадил гостя в глубокое кожаное
кресло, придвинул папиросы, закурил сам.
— Что я могу сказать о Воронове?..
Представьте себе глухой дремучий лес. И в нем — дорога.
Одна-единственная. Далеко не прямая. Довольно неудобная. Но люди
к ней привыкли. По ней ходили отцы и деды. На ней известна
каждая кочка, каждый ухаб. И вот находятся люди, которые решили
проложить новый путь, более прямой и близкий. А дело это, сами
понимаете, не простое, в какой-то мере даже рискованное. Другим
бы помочь им, — ан нет! Велика сила привычки… Так вот, Воронов
из тех, кто ищет лучших путей, не боясь этой силы.
— Теперь мне кое-что понятно! —
воскликнул Ашмарин, прикидывая, как все это впишется в очерк. —
Речь идет о новых идеях, которые, как видно…
— Остерегайтесь поспешных выводов,
молодой человек, — остановил его Стенин. — Обстановка на
факультете не так проста. Постарайтесь разобраться в ней, прежде
чем начнете что-либо писать. Ну, и, разумеется, я всегда к вашим
услугам.
— Благодарю вас, постараюсь, —
ответил Ашмарин, прощаясь. Разыскав в блокноте набросанный в
редакции план, он поставил на втором пункте жирную птичку, а
рядом — большой восклицательный знак.
«Теперь — беседа с кем-нибудь из
сотрудников. Что же, зайдем к «растущему» Чепкову, послушаем,
что он скажет…»
Заведующий кафедрой региональной
геологии принял Ашмарина в подвале кернохранилища, у высоких
стеллажей с образцами. Худой, длинный, в черном, со следами
кислоты халате, с папиросой в зубах и заметной щетиной на щеках,
он походил больше на продавца керосинной лавки, чем на доцента
университета.
Приход корреспондента не произвел
на него, по-видимому, ни малейшего впечатления. Он коротко
извинился за то, что должен закончить разговор с «товарищами из
треста», без лишних слов пододвинул Ашмарину свой стул,
перебравшись на край стола, и, взяв кусок керна, начал
обстоятельно, со знанием дела, объяснять сущность какой-то
ошибки, допущенной буровиками на нефтяной площади. Все это
заняло у него не больше десяти минут, после чего трестовские
геологи ушли, а Чепков обратился к Ашмарину:
— Теперь я к вашим услугам.
— Простите, что отнимаю у вас
время, — сказал Ашмарин, невольно проникаясь уважением к этому
энергичному человеку с руками рабочего..
— Ну, если каждый будет считаться
со своим временем! — Чепков дружески похлопал Ашмарина по плечу.
— Давайте выкладывайте, чем могу служить.
«А ведь, пожалуй, Бенецианов прав,
— подумал Ашмарин. — Впрочем, первое впечатление может быть
обманчиво».
— Меня интересуют некоторые ученые
факультета, — начал он осторожно. — Вот, к примеру, доцент
Воронов и доцент Стенин… Хотелось бы узнать мнение товарищей о
них, мнение их коллег.
— Воронов и Стенин?.. Что же,
доценты как доценты. На факультете занимаются тем же, чем все
мы. И в общем-то неплохо. Если вы имеете в виду их общественную
деятельность, то Стенин, конечно, более активен. Однако на посту
секретаря он недавно. Собственно, от меня и принял дела полгода
назад. А что касается их роли в науке, то, видите ли, какое
дело…
Чепков спрыгнул со стола и,
отогнув полу халата, полез в карман за папиросами. Ашмарин
поспешил раскрыть блокнот.
— Дело в том, что во все времена,
— продолжал Чепков, раскуривая папиросу, — в науке было два
основных направления: наука для науки и наука для народа, для
людей, для нас с вами. Причем у нас, в геологии, линия раздела
между этими направлениями всегда была, пожалуй, наиболее четкой.
Мы, геологи-ученые, в большинстве помогаем
геологам-производственникам, даем конкретные рекомендации, как
наиболее легко и быстро находить и разведывать месторождения
полезных ископаемых. Что было бы, если бы мы отмахнулись от этих
задач? К кому бы тогда пошли вот они, те, что только что были
здесь? Одним словом, это направление не нуждается в рекламе. Мы,
по сути дела, такие же труженики, как и наши товарищи,
работающие в поле.
Чепков усмехнулся:
— Недаром некоторые «ученые» даже
не признают нас за своих коллег. Но меня лично это не очень
трогает. А вот Воронова, да и Стенина, все это, видимо, не
устраивает. Очень хочется им прослыть творцами чего-то нового,
необычного, а на деле такого, в чем могут разобраться только
избранные, если вообще там есть в чем разбираться. Удивляюсь я,
между прочим, тому же Воронову. Сын рабочего, бывший солдат, а
строит из себя эдакого аристократа от науки. А в общем,
походите, посмотрите. Вам, как свежему человеку, все это будет
виднее. — Чепков бросил окурок в ящик с песком.
Ашмарин посмотрел на его смятый
воротник, черный лоснящийся галстук и подумал:
«Да-а, этого не назовешь
аристократом. Работяга… И, главное, без всякой позы, даже не
подумаешь, что перед тобой доцент, заведующий кафедрой. А у
Стенина в самом деле проглядывает что-то такое…
аристократическое. Кому же из них верить? У этого, кажется, все,
как на ладони. А Стенин, тот не прост. Совсем не прост!
Что же, посмотрим на самого
Воронова».
***
Разыскав кабинет заведующего
кафедрой минералогии, Ашмарин постучал. Открыл дверь и… невольно
остановился на пороге. Вместо ожидаемых кресел и массивных
письменных столов он увидел нагромождение приборов,
распределительных щитов и панелей, причудливое переплетение
проводов, экраны осциллографов. В нос ударил запах канифоли.
Что такое? Куда он попал? В
глубине комнаты, возле огромной медленно вращающейся махины,
возилось несколько человек. Навстречу Ашмарину шагнул молодой
плечистый мужчина с ярко-красным цилиндриком «сопротивления» в
петлице халата.
— Что вы хотели? — спросил он.
— Простите, я, должно быть,
ошибся. Мне нужен доцент Воронов. — Ашмарин с опаской взглянул
на болтающийся над головой электрокабель.
— Воронов? Юрий Дмитриевич! —
окликнул мужчина, обращаясь к высокому голубоглазому шатену в
белоснежной рубашке с закатанными по локоть рукавами, — Юрий
Дмитриевич, к вам пришли!
— Я занят, — коротко ответил тот,
даже не взглянув на Ашмарина и не выпуская из рук паяльника.
Но Ашмарин был не из тех, кто
привык отступать. Он подошел к Воронову.
— Простите, Юрий Дмитриевич. Я из
газеты, и мне бы нужно…
— Я занят! — еще категоричнее
повторил Воронов.
— Но у меня тоже на счету каждая
минута, — возразил Ашмарин. — Повторяю, я корреспондент
областной газеты…
— Вадим, поговорите с товарищем, —
сказал Воронов, не повышая голоса, и Ашмарин, вежливо взятый под
руку все тем же исполином, в мгновенье ока снова оказался у
двери.
— У Юрия Дмитриевича ответственный
момент: большой магнит капризничает, — кротко напутствовал его
Вадим, провожая за порог.
Оторопевший Ашмарин двинулся
прочь.
— Ну, это уж не аристократ, а
деспот какой-то! — бормотал он на ходу. — И какое отношение к
минералогии имеет вся эта электронная техника? Может быть,
Стенин все-таки прав?.. Но как бы там ни было, а так вот
выставить человека за дверь!..
— Простите, вы чем-то недовольны?
Ашмарин поднял голову. Перед ним
стояла и насмешливо щурила глаза молодая дама с длинной указкой
в руках и рулоном карт под мышкой. Ашмарина передернуло от
досады. Видимо, она была свидетельницей того, как его
выпроводили из кабинета.
— Наоборот, я страшно доволен! —
буркнул он, мысленно посылая ее ко всем чертям. — Здесь что,
всегда так встречают посторонних?
— Нет, вам еще повезло, —
рассмеялась дама. — Бывает и хуже.
— Гм… А с кем, собственно, имею
честь?..
—
Строганова Софья Львовна, — проворковала дама, — доцент кафедры общей геологии.
— Корреспондент областной газеты
Лев Ашмарин, — отрекомендовался он с достоинством.
— Очень приятно. Вы что же, хотели
проинтервьюировать нашего Ноздрева? — поинтересовалась она. Мы к
его повадкам уже привыкли. А вот вам, газетчикам, было бы
неплохо урезонить его. Право же, за это будут признательны и
научные работники и студенты факультета. — Софья Львовна одарила
Ашмарина ослепительной улыбкой и скрылась в кабинете декана.
Ашмарин растерянно почесал в
затылке:
— Ну и денек! Как бы вместо очерка
не получился фельетон… — Он в раздумье зашагал к лестнице. Но
его окликнули:
— Товарищ корреспондент, товарищ
корреспондент!
Он оглянулся. За ним бежала
зеленоглазая незнакомка.
— Товарищ корреспондент, я слышала
ваш разговор с Софьей Львовной. Нечаянно, так уж получилось. И я
прошу вас, не верьте ей!
— Не верить? В чем?
— В том, что Юрий Дмитриевич… что
Воронов… В общем, вы даже не представляете, какой это
замечательный человек! И мы, студенты… Да что там говорить,
через полчаса он будет читать нам первую лекцию по
кристаллохимии, — вы обязательно ее послушайте. Пожалуйста.
— Послушать лекцию?
— Да-да! Если вы в самом деле
хотите что-то писать о Воронове, вам просто необходимо увидеть
его на лекции, — настаивала девушка.
«А ведь это, пожалуй, так», —
подумал Ашмарин.
— И вы согласитесь быть моим
гидом? — спросил он. — Неудобно как-то, знаете, постороннему…
— На лекцию Воронова неудобно? Да
к нему со всех факультетов ходят. Особенно на кристаллохимию.
Это же курс факультативный, еще придется места занимать.
— Но я все-таки попрошу вас. Да,
кстати, мы с вами до сих пор не знакомы. Как вас зовут?
— Инна.
— А меня — Лева. Ну, что же,
пойдемте вместе.
***
К двум сорока самая вместительная
аудитория факультета, называемая Большой геологической,
действительно, была заполнена до предела. Поэтому на Ашмарина с
Инной, занявших места в последнем ряду, никто не обратил
внимания.
В основном здесь были ребята.
Самые разные — и по возрасту, и по одежде. Наряду с вельветовыми
куртками и свитерами, тут можно было увидеть немало и щегольских
костюмов, и жестких, сверкающих белизной воротничков,
перечеркнутых модной линией галстука.
От разглядывания Ашмарина отвлек
рокот, пронесшийся по рядам. Все дружно встали. В аудиторию
входил Воронов.
Теперь он был в черном костюме, с
гладко зачесанными назад волосами и такой простой, даже
застенчивой улыбкой, что Ашмарин при всем желании не мог бы
узнать в нем того бесцеремонного доцента, который всего полчаса
назад выставил его из кабинета.
Воронов коротко поздоровался и
нетерпеливо махнул рукой, приглашая всех сесть.
Но тут произошло нечто необычное.
Студенты продолжали стоять, а из передних рядов вышли двое и
положили перед Вороновым громадную друзу сверкающих кристаллов.
— Штуф пегматита, — шепнула Инна
Ашмарину. — Ребята привезли с Алтая, специально в подарок Юрию
Дмитриевичу. Видите, там даже написано.
И плеск аплодисментов заполнил
огромную аудиторию. Ашмарин был озадачен. Водились в свое время
и у них любимые преподаватели. Но чтобы вот так встречать их
после каникул, — такого не бывало.
«Ничего не понимаю! — признался
корреспондент. — Что это за человек? Чему здесь верить? Кого
слушать?»
|