|
Габдулла Тукай (1886 - 1913)
|
В деревне Кушлауч, в домике под
соломенной крышей, в семье муллы Мухамммедгарифа 14 (26) апреля 1886 года
появился на свет Габдулла Тукай.
Уже к четырем годам Тукай
становится круглым сиротой, и дальше его воспитывал дед.
После революции 1905 года
появилась относительная свобода печати, и начали выходить первые газеты и
журналы на татарском языке. Габдулла Тукай принимает участие в издании одной из
первых газет на татарском языке - "Фикер" ("Мысль") в городе Уральске, начинает
печатать свои стихи. Но уже в январе 1906 года газету закрыли, а редактора
отдали под суд.
В октябре 1907 года Тукай
переезжает в Казань, и работает в местных изданиях, становится известным поэтом.
В круг его друзей входят такие известные татарские литераторы, как Фатих Амирхан,
Галиаскар Камал. В Казани Тукай написал поэмы и сказки: "Шурале", "Сенной базар,
или Новый Кисекбаш", "Водяная", "Мороз".
"ШУРАЛЕ"
Поэма-сказка
(перевод с татарского) |
|
|
|
Есть аул вблизи Казани, по названию Кырлай.
Даже куры в том Кырлае петь умеют... Дивный
край
Хоть я родом не оттуда, но
любовь к нему хранил,
На земле его работал — сеял, жал и боронил.
Он слывет большим аулом? Нет, напротив,
невелик,
А река, народа гордость,— просто маленький
родник.
Эта сторона лесная вечно в памяти жива.
Бархатистым одеялом расстилается трава.
Там ни холода, ни зноя никогда не знал
народ:
В свой черед подует ветер, в свой черед и
дождь пойдет. |
|
|
От малины, земляники все в лесу
пестрым-пестро,
Набираешь в миг единый ягод полное ведро,
Часто на траве лежал я и глядел на небеса.
Грозной ратью мне казались беспредельные
леса,
Точно воины, стояли сосны, липы и дубы,
Под сосной - щавель и мята, под березою -
грибы.
Сколько синих, желтых, красных там цветов
переплелось,
И от них благоуханье в сладком воздухе
лилось,
Улетали, прилетали и садились мотыльки,
Будто с ними в спор вступали и мирились
лепестки.
Птичий щебет, звонкий лепет раздавались в
тишине
И пронзительным весельем наполняли душу мне. |
|
|
Здесь и музыка, и танцы, и певцы, и циркачи,
Здесь бульвары, и театры, и борцы, и скрипачи!
Этот лес благоуханный шире моря, выше туч,
Словно войско Чингис-хана, многошумен и могуч.
И вставала предо мною слава дедовских имен,
И жестокость, и насилье, и усобица племен.
Летний лес изобразил я,- не воспел еще мой стих
Нашу осень, нашу зиму и красавиц молодых,
И веселье наших празднеств, и весенний сабантуй...
О мой стих, воспоминаньем ты мне душу не волнуй!
Но постой, я замечтался... Вот бумага на столе...
Я ведь рассказать собрался о проделках шурале.
Я сейчас начну, читатель, на меня ты не пеняй: Всякий
разум я теряю, только вспомню я Кырлай.
|
|
|
|
|
|
Разумеется, что в
этом удивительном лесу
Встретишь волка, и медведя, и коварную лису.
Здесь охотникам нередко видеть белок
привелось,
То промчится серый заяц, то мелькнет рогатый
лось.
Много здесь тропинок тайных и сокровищ,
говорят.
Много здесь зверей ужасных и чудовищ,
говорят.
Много сказок и поверий ходит по родной земле
И о джиннах, и о пери, и о страшных шурале.
Правда ль это? Бесконечен, словно небо,
древний лес,
И не меньше, чем на небе, может быть в лесу
чудес. |
|
|
Об одном из них начну я повесть
краткую свою, И - таков уж мой обычай - я стихами
запою.
Как-то в ночь, когда, сияя, в облаках луна скользит,
Из аула за дровами в лес отправился джигит.
На арбе доехал быстро, сразу взялся за топор,
Тук да тук, деревья рубит, а кругом - дремучий бор.
Как бывает часто летом, ночь была свежа, влажна,
Оттого, что птицы спали, нарастала тишина.
Дровосек работой занят, знай стучит себе, стучит,
На мгновение забылся очарованный джигит.
Чу! Какой-то крик ужасный раздается вдалеке. И топор
остановился в замахнувшейся руке.
И застыл от изумленья наш проворный дровосек.
Смотрит - и глазам не верит. Кто же это? Человек?
|
|
|
Джинн, разбойник
или призрак этот скрюченный урод?
До чего он безобразен, поневоле страх берет.
Нос изогнут наподобье рыболовного крючка,
Руки, ноги - точно сучья, устрашат и
смельчака.
Злобно вспыхивают очи, в черных впадинах
горят.
Даже днем, не то что ночью, испугает этот
взгляд.
Он похож на человека, очень тонкий и нагой,
Узкий лоб украшен рогом в палец наш
величиной.
У него же в пол-аршина пальцы на руках
кривых,-
Десять пальцев безобразных, острых, длинных
и прямых. |
|
|
И в глаза уроду глядя, что
зажглись, как два огня,
Дровосек спросил отважно: "Что ты хочешь от меня?"
"Молодой джигит, не бойся, не влечет меня разбой,
Но хотя я не разбойник - я не праведник святой.
Почему, тебя завидев, я издал веселый крик?
Потому, что я щекоткой убивать людей привык.
Каждый палец приспособлен, чтобы злее щекотать,
Убиваю человека, заставляя хохотать.
Ну-ка пальцами своими, братец мой, пошевели,
Поиграй со мной в щекотку и меня развесели!"
"Хорошо, я поиграю,- дровосек ему в ответ.-
Только при одном условье... Ты
согласен или нет?"
|
|
|
"Говори же,
человечек, будь, пожалуйста, смелей,
Все условия приму я, но давай играть скорей!
"Если так - меня послушай, как решить - мне
все равно. Видишь толстое, большое и
тяжелое бревно?
Дух лесной! Давай сначала поработаем вдвоем,
На арбу с тобою вместе мы бревно перенесем.
Щель большую ты заметил на другом конце
бревна?
Там держи бревно покрепче, сила вся твоя
нужна!.." |
|
|
На указанное место покосился шурале.
И, джигиту не переча, согласился шурале.
Пальцы длинные, прямые положил ом в пасть
бревна...
Мудрецы! Простая хитрость дровосека вам
видна?
Клин, заранее заткнутый, выбивает топором,
Выбивая, выполняет ловкий замысел тайком. |
|
|
Шурале не шелохнется, не
пошевельнет рукой,
Он стоит, не понимая умной выдумки людской.
Вот и вылетел со свистом толстый клин, исчез во мгле...
Прищемились и остались в щели пальцы шурале.
Щурале обман .увидел, шурале вопит, орет.
Он зовет на помощь братьев, он зовет лесной народ. |
|
|
С покаянною мольбою
он джигиту говорит: ,
"Сжалься, сжалься надо мною! Отпусти меня,
джигит!
Ни тебя, джигит, ни сына не обижу я вовек.
Весь твой род не буду трогать никогда, о
человек!
Никому не дам в обиду! Хочешь, клятву
принесу?
Всем скажу: "Я - друг джигита. Пусть гуляет
он в лесу!
Пальцам больно! Дай мне волю! Дай пожить мне
на земле! Что тебе, джигит, за прибыль от
мучений шурале?
Плачет, мечется бедняга, ноет, воет, сам не
свой. ;
Дровосек его не слышит, собирается домой. |
|
|
"Неужели крик страдальца эту
душу не смягчит?
Кто ты, кто ты, бессердечный? Как зовут тебя, джигит?
Завтра, если я до встречи с нашей братьей доживу,
На вопрос: "Кто твой обидчик?" - чье я имя назову?
"Так и быть, скажу я, братец. Это имя не забудь:
Прозван я "В году минувшем"... А теперь - пора мне в
путь.
Шурале кричит и воет, хочет силу показать,
Хочет вырваться из плена, дровосека наказать. |
|
"Я умру. Лесные
духи, помогите мне скорей!
Прищемил Вгодуминувшем, погубил меня злодей!
А наутро прибежали шурале со всех сторон.
"Что с тобою? Ты рехнулся? Чем ты, дурень,
огорчен?
Успокойся! Помолчи-ка! Нам от крика
невтерпеж.
Прищемлен в году минувшем, что ж ты в
нынешнем ревешь?" |
|
|
|
|