Финляндия принадлежит к тем странам, в которых письменный литературный язык и литература появились благодаря Реформации. Эта работа была проделана финскими учеными под руководством талантливого лингвиста, богослова и гуманиста Микаэля Агриколы.

Согласно Епископским хроникам Паавали Юстена, Микаэль Агри­кола родился «в деревне Торсбю прихода Перная, в нижней Уусимаа». Семейная усадьба, помеченная под номером один в поземельной книге Торсбю, позже получила имя Зигфрид, по имени умершего в 1634 г. племянника Агриколы Зигфрида Монсинпойка. Усадьба в один мантал (единица поземельного налогообложения) была настолько зажиточной, что в доме можно было проводить заседания окружного суда.

Дата рождения Агриколы неизвестна, но по некоторым данным, относящимся к более поздним этапам его жизни, это примерно 1510 г. Отца звали Олави, или по-шведски Улоф, имя матери неизвестно. Отец, по всей видимости, умер приблизительно в начале 1540-х гг., оставив вдову с четырьмя уже взрослыми детьми: Микаэлем и тремя дочерьми, имена которых в документах не упоминаются. Мать Агриколы умерла приблизительно в 1550 г. После этого фогт Савонлинны Клементти Хенрикинпойка Кроок, женатый на старшей дочери, продал свою долю наследства Микаэлю. За усадьбой смотрел сначала муж средней сестры Томас Ларсинпойка, а после его смерти в 1572 г. — муж младшей сестры Монс Ёнсинпойка, сын которого Зигфрид и унаследовал усадьбу в 1592 г. 

На финском или шведском языке говорили в доме Микаэля? Источники не могут дать точного ответа, поэтому по данному вопросу много споров. Когда национально-романтическое феннофильское движение в 19 в. превратило Агриколу в своего предшественника и выдающегося деятеля (наряду с Й.Л. Рунебергом, Элиасом Лённротом и И.В. Снельманом), считалось само собой разумеющимся, что родным языком для отца финского литературного языка должен был быть финский. Аргументом в пользу этого было его превосходное владение языком, на что постоянно указывают языковеды. Некоторые историки, правда, выдвигают доказательства в пользу того, что родным языком Агриколы был шведский. Историки знают, что местность, где жил Агрикола, была шведоязычной, и, как они полагают, довольно сложно представить там финноязычную, или хотя бы двуязычную семью. Однако с учетом лингвистических способностей Агриколы, вопрос о родном языке имеет второстепенное значение. Он владел финским языком, и неважно, выучил он его дома, или позднее.

По всей видимости, настоятель прихода Перная заметил ред­кий талант мальчика, потому что примерно в 1520 г. Микаэля отправили учиться. Согласно Юстену, он «выучился основам письменности в школе Выборга, ректором которой был господин Йоханнес Эрасмуксенпойка, твердый и преданный воспитатель школьной молодежи». В Выборге Микаэль впервые соприкоснулся как с гуманизмом, так и с движением за Реформацию. Остзейские провинции принадлежали к сфере влияния германской культуры, и новые течения распространялись там быстро. Произведения Эразма Роттердамского читались в кругу образованных людей уже во второе десятилетие 16 в., и гуманизм готовил почву для Реформации. Новое учение проповедовалось в Риге в 1521 г., а три года спустя — в Таллине (Ревеле). Осенью 1524 г. в Риге поднялась волна иконоборцев, рас­пространившаяся и на другие города, включая Тарту и Таллин. Движение быстро пошло на спад, но новости о нем успели дойти до Выборга.

Выборгской крепостью с 1525 г. правил Юхан, граф Хойя и Брукхаузена, немецкий кондотьер на службе короля Густава Вазы, полу­чивший в награду за службу руку сестры короля Маргареты, а также губернии Выборг и Савонлинна (Нейшлот). Граф был сторонником Реформации, так что в крепостной часовне можно было проводить лютеранские богослужения уже во время учебы Агриколы. Фамилию Агрикола, означавшую «земледелец» и впервые встречающуюся в источниках в 1531 г., Микаэль Олавинпойка получил в выборгской школе. Фамилия была весьма популярна в кругу гуманистов Германии.

Когда Йоханнес Эрасмуксенпойка в 1528 г. стал канцлером туркуского епископа Мартти Скютте, он взял с собой своего талантливого ученика. Агрикола стал секретарем у епископа, а в следующем году, после смерти Йоханнеса, занял пост канцлера. Мартти Скютте, шестидесятилетний доминиканец, много путешествовал и преподавал в школе ордена доминиканцев в Неаполе. Он был праведным като­ликом, хотя и согласился принять пост епископа из рук короля. Он был посвящен в сан на Крещение в 1528 г. в соответствии с обычной католической церемонией, однако предполагавшегося каноническим законом папского благословения получено не было.

Епископ не был сторонником Реформации, но и не выступал активно против. Петрус Сяркилахти, первый финский ученик Мартина Лютера, в 1522 г. вернулся из-за границы после учебы. Он стал проповедовать новое учение, как в школе, так и в кафедральном соборе, однако уже в 1529 г. он умер. Согласно Епископским хроникам, Агрикола «принял основы праведного апостольского учения из наставлений и проповедей Петруса Сяркилахти. Он был рукоположен в священники и усердно проповедовал как в кафедральном соборе Турку, так и во время епископских поездок». В 1531 г. Агрикола использовал для подготовки своих проповедей приобретенный им сборник проповедей Лютера на латинском языке. Это солидное издание, напечатанное в 1530 г. в Страсбурге, сохранилось. Много­численные подчеркивания и пометки на полях говорят о том, что читатель глубоко вник в высказывания Лютера и давал им оценку с точки зрения Библии. Помимо этого Агрикола с помощью двух словарей давал пояснения встречающимся в тексте Лютера греческим словам, что свидетельствует о его занятиях греческим языком. Он пытался разобраться в более важном источнике — оригинальном тексте Нового завета, впервые изданном Эразмом в 1516 г.

На протяжении всех 1520-х гг. дорога для обучения за рубежом для финнов была закрыта, поскольку в Турку опасались нового люте­ранского лжеучения. Атмосфера изменилась в конце десятилетия, когда все студенты были отправлены в Виттенберг. Очередь Агриколы настала осенью 1536 г., когда он вместе с другим выходцем из Перная, Мартином Тейтом прибыл в академию на берегах Эльбы. Реформация зародилась в университете Лютера и Филиппа Меланхтона, и этот университет оставался путеводной звездой для финской культуры следующие сто лет. Агрикола слушал лекции обоих реформаторов, и оба они дали ему рекомендательные письма королю Густаве Вазе. Вместе с Тейтом и парой других финских студентов Агрикола принялся за перевод на финский язык Нового завета. Дважды он обращался к королю с нижайшей просьбой о назначении стипендии для продолжения работы, и оба раза безуспешно. Солидные книги, привезенные Агриколой из Виттенберга, правда, продемонстрировали, что кошелек у финского студента был не настолько пуст, как он давал понять.

Агрикола и Тейт получили степень магистра в феврале 1539 г. и следующим летом вернулись в Турку через Стокгольм. Агрикола получил должность каноника в духовном капитуле Турку и служил секретарем капитула. В качестве главной обязанности ему поручили руководство кафедральной школой в Турку. Кафедральная школа была высшим учебным заведением епархии и уже во времена Петруса

Сяркилахти, в начале 1520-х гг., стала плацдармом для сторонников Реформации. Должность ректора была тяжелой. Агрикола жаловался, что погряз в учебной работе и называл своих учеников дикими животными. Ученики оставляли желать много лучшего. Государство начало ограничивать собственность и доходы церкви, и это пугало народ, который не хотел отдавать своих детей в школу, потому что ходили слухи, что у священников отберут последние источники доходов.

Работа в школе не занимала всего времени. Епископские хроники рассказывают, что Агрикола издал молитвенник на финском языке, «который каждодневно должен находиться в руках каждого финна. Он перевел также Новый завет, к великому благу финской церкви». На эту деятельность накладывала тень церковная политика Густава Вазы: собственность и налоговые поступления церкви медленно, но верно переходили к короне. Агрикола, будучи секретарем духовного капитула, должен был представить в налоговую палату в Стокгольме подробный список владений и доходов кафедрального собора и духовного капитула Турку. Им угрожало изъятие, поскольку король не позволял занимать освобождавшиеся должности. Юстен рассказывает, что когда какой-нибудь из членов капитула умирал, «никто не занимал его места, а все угодья и доходы переходили короне». После смерти настоятеля собора в 1546 г. Агрикола с удовольствием бы сменил тяжелую работу в школе на главную должность в духовном капитуле, но это не удалось. В том же году пожар, разразившийся в Турку, уничтожил крышу кафедрального собора, дом епископа и многие здания, находившиеся в собственности духовного капитула. Государство оказало незначительную помощь в ремонте церкви; об остальном обедневший капитул должен был позаботиться сам.

Руки короля дошли и до школы Турку. Политика Густава Вазы в отношении культуры ограничивалась подготовкой квалифицированных писарей и казначеев. Осенью 1544 г. Агрикола получил королевский приказ отправить несколько одаренных учеников для службы в канцелярии и налоговой палате Стокгольма. Приказ не возымел действия, пока король не повторил его следующим летом в более строгом тоне. Конфликт с всесильным монархом стал, как утверждает Юстен, по крайней мере, одной из причин того, что 22 февраля 1548 г. Агрикола ушел в отставку с поста ректора — не по собственной воле, а по приказу короля. Должность перешла к самому Юстену, который только что вернулся с учебы в Германии. Агрикола с помощью своих шведских друзей пытался убедить короля изменить его решение, но напрасно. Оказавшийся слишком независимым и влиятельным ректор школы был отстранен.

Агрикола не остался без работы. Финские переводы книг, предназначенных для богослужений и других церковных церемоний, появились в 1549 г., а в 1551-1552 гг. вышли Псалтырь и собрание «Книг пророков Ветхого завета». Помимо этого Агрикола сделал шведский перевод с нижненемецкого диалекта морского закона Висбю, а также составил сборник пословиц. Вероятно, тогда же он заключил брак в Биргиттой Олавинтютяр, поскольку их единственный сын Кристиан родился в конце 1550 г. Оставшись вдовой, Биргитта Олавинтютяр вышла замуж за ректора школы Турку Хенрика Якобинпойку.

Способности Агриколы пригодились и в делах епархиального управления. Согласно Юстену, «он работал после этого, как и раньше, советником епископа, а также помогал ему во время епископских поездок. Так как здоровье епископа по причине возраста ослабло, бремя таких поездок еще при жизни епископа легло на плечи Агри­колы и магистра Кнута Йоханнексенпойки, настоятеля церкви в Турку». Действительно, зимой 1549 г. оба магистра посетили самую глушь провинции Саво, сетуя на слабое знание народом христианского учения и предлагая образовать новый приход в Куопионниеми.

У Агриколы не было статуса помощника епископа, как утверждалось в более ранних исследованиях. Что касается длительности нахождения на службе, то он был вторым в сократившемся до четырех человек духовном капитуле Турку. Епископ держал бразды правления в своих руках до самой смерти, однако духовное лидерство принадлежало Агриколе.

Марти Скютте умер в конце 1550 г., но король Густав не спешил с новым назначением. Летом 1554 г. он вызвал в Стокгольм Агриколу, Юстена и третьего члена духовного капитула Турку Петруса Рагвалда, по обыкновению прочитал им нравоучение и напомнил об обязанностях перед властью. «Великий король также посчитал полезным», — рассказывает Юстен, — «чтобы Финляндия была разде­лена на две епархии, а именно Туркускую и Выборгскую епархии, подобно тому, как тогда же были разделены другие шведские епархии. Это деление не особенно понравилось магистру Микаэлю, которому была доверена Туркуская епархия». Епископ Стренгнеса Ботвид Суннесон торжественно рукоположил Агриколу и первого выборгского епископа Юстена, «так как архиепископ — Лаврентий Петри — был некоторым образом в немилости у короля».

Епископский посох оказался наконец в руках Агриколы, но епархия уже не была прежней. Планы по образованию отдельной Выборгской епархии существовали еще в 14 в., однако, они не были осуществлены. Цель короля, тем не менее, заключалась не в усовершенствовании церковного управления, а в ограничении власть туркуского епископа. Юстен не забыл упомянуть, что разделение епархии не нравилось магистру Микаэлю. Далее он повествует, что, вернувшись домой, 8 сентября 1554 г., Агрикола «совершил с митрой на голове так назы­ваемую епископскую мессу в честь рождения Пресвятой девы. Когда Его Королевское Величество узнало об этом, оно было не вполне довольно, усматривая в этом влияние папства».

Епископская месса, проведенная во время осенней ярмарки с соблюдением традиционных церемоний, а также пасторское собра­ние стали демонстрацией авторитета и независимости церкви и епископства. Но это мало чем помогло. Новый епископ уже во время своей первой епископской поездки весной 1554 г. получил предпи­сание составить опись движимого имущества церквей в приходах архипелага Турку, вплоть до кастрюль, горшков, ложек и оловянных блюд. Цель инвентаризации была ясна, хотя окончательно церковь лишилась своего имущества уже после смерти Агриколы. В ходе этой поездки епископ также выяснил отношения с последним бастионом католичества, монастырем Наантали. Согласно протоколу епископской поездки, «монахи и монахини обещали в своем учении и в жизни стать протестантами. Им было запрещено читать или петь публично в церкви откровения Св. Биргитты и было рекомендовано использовать вместо них Библию. Они согласились служить мессы на шведском и финском языках. Они обещали также отказаться от обращения к святым и от других подобных суеверных обрядов».

Нахождение Агриколы на посту епископа было непродолжи­тельным. Его омрачила разразившаяся в 1555 г. война с Россией, которая, в конце концов, стоила ему жизни. После первых успехов финских войск король лично с большой свитой прибыл в сентябре в Выборг. Приграничная территория по обе стороны оказалась разоренной, и при этом ни одно из воюющих государств так и не добилось победы. В этих условиях, как Швеция, так и Россия были готовы заключить мир.

Агрикола был в составе шведской делегации на мирных перегово­рах, возглавляемой свояком Густава Вазы Стеном Лейонхувудом и архиепископом Лаврентием Петри и выехавшей из Выборга на Крещение 1557 г. Делегация, насчитывающая сотню человек, 24 февраля в Москве представила свои верительные грамоты. Пост прервал переговоры, поэтому соглашение было достигнуто только в конце марта. На обратном пути 2 апреля мир был скреплен целованием креста в Новгороде. Поездка была тяжелой, и когда делегация пере­секла границу, «недомогание охватило магистра Микаэля; его здо­ровье и раньше не было слишком сильным. Неожиданная смерть застала его в пути, и он отошел к Господу в деревне Кюрённиеми прихода Уусикиркко. Его похоронили в Выборге в первый понедельник после Вербного воскресенья в присутствии архиепископа и многих других».

Литературная деятельность

Ведущие деятели периода Реформации Эразм Роттердамский и Мартин Лютер очень скоро вступили в конфликт друг с другом. Вели­кий гуманист оставался верным католической церкви, хотя многие из его учеников перешли в лагерь Лютера. Таким образом, у него были сторонники по обе стороны. Это было неудивительно, потому что в программах Эразма и Лютера было много общего. Оба делали акцент на изучении языка оригинала Библии и на том, чтобы слово Божье стало доступно народу. Эразм осуществил первое печатное издание оригинального текста Нового завета на греческом языке. Лютер позволил библейским героям впервые заговорить на немецком языке и своим переводом Библии заложил основы для современного литературного немецкого языка.

Агрикола был последователем как Эразма, так и Лютера. Своим переводом Библии он создал основу для литературного финского языка. Начало было скромным. Не сохранилось ни одной полной части букваря Агриколы (Abckiria) — первого произведения финской литературы. Сохранившиеся фрагменты являются частями трех разных изданий, а фрагмент, содержащий последние страницы, был обнаружен лишь в 1966 г. По всей вероятности, первое издание вышло в Стокгольме в 1543 г. в типографии Амунда Лаурентсона, второе — в 1551 г., а третье — в 1559 г., уже после смерти Агриколы.

Стихотворение на титульном листе букваря призывало «дорогого дитя» изучить азы — начальную часть книги. Кроме алфавита и чисел, этот раздел включал в себя основные фрагменты Катехизиса: Десять заповедей, Символ веры, молитву «Отче наш», «Аве Мария», а также слово о крещении, исповеди и причащении. Это составляло существенную часть христианского учения, которую средневековые священники уже проповедовали финнам на их родном языке. У священников эти тексты были записаны, так чтобы они читали их всегда одинаково. В средние века разделы Катехизиса записывались на листочках и в тетрадях, которые позднее утрачивались. Однако Агрикола, составляя свой букварь, располагал ими. Уже в начале 1530-х гг. они были отредактированы в духе Реформации. Шведский реформатор Олаус Петри поместил эти тексты на шведском языке в конце своего сборника проповедей, изданного в 1530 г. В Любеке в 1535 г. вышел Катехизис с текстом как на нижнегерманском диалекте, так и на эстонском языке.

Помимо рукописных текстов Агрикола использовал в качестве источника Краткий Катехизис Лютера, впервые вышедший в 1529 г. Он был знаком как с латинским, так и с немецким изданием. У Лютера были позаимствованы утренние и вечерние молитвы, а также молитвы «на прием пищи» или «на трапезу». Из многочисленных букварей и Катехизисов периода Реформации в распоряжении Агриколы были, по крайней мере, Катехизис на латинском языке Филиппа Меланхтона и букварь на немецком языке южно-германского реформатора Иоганна Бренца.

В октябре 1544 г. Амунд Лаурентсон напечатал последний лист Молитвенника Агриколы (Rucouskirja). Книга является наиболее оригинальным произведением Агриколы. Она, по обычаям Молит­венников того времени, была форматом в восьмую долю листа, но количество страниц было необычайно велико — чуть менее девятисот. Это самый полный лютеранский Молитвенник периода Реформации. Произошло так потому, что он предназначался в качестве требника для священников и содержал молитвы как для церковных служб, так и для частных молебнов. Помимо этого Агрикола старался приводить несколько молитв на одну тему. У него было около дюжины как утренних, так и вечерних молитв, тогда как другие Молитвенники того времени ограничивались двумя или тремя.

По обычаю, утвердившемуся со средних веков, Молитвенник начинается с календаря на латинском языке. Помимо этого, приводятся связанные с календарем астрономические, астрологические, психо­логические и медицинские сведения. Таким образом, Агрикола дает три таблицы, которые объясняют, на какой день влияет какая пла­нета и под каким знаком зодиака что нужно делать. После этого он объясняет, в какой части тела под влиянием какого небесного тела делать кровопускание. К естественнонаучным сведениям относится разделение людей на четыре темперамента, расчеты возраста миро­здания в соответствии с богословским учением, а также перечень величайших радостей рая и тяжелейших мук ада.

Собственно Молитвенник начинается четырьмя стихотворными вступлениями, в которых Агрикола рекомендует книгу священно­служителям. Он превозносит использование священником народного языка стихотворной фразой, которая позже будет использоваться для подчеркивания авторитета и статуса финского языка:

«Тот, кому постижимы помыслы всех, услышит финский язык».

Молитвенник делится на три части. Первая содержит 40 псалмов, а также 116 библейских молитв, главным образом из Ветхого завета и книг апокрифов. Агрикола выбирал их с помощью вышедшего в 1528 г. на латинском и немецком языке библейского Молитвенника Отто Брунфельса, позднее неоднократно переиздававшегося. При переводе молитв он использовал Библию на латинском языке или Вульгату; лютеровскую Библию на немецком языке, по всей видимости, 1539 г. издания, а также вышедшую в 1541 г. первую шведскую Библию Густава Вазы. Следуя примеру Брунфельса, он сократил некоторые молитвы и сохранил некоторые небиблейские дополнения. Привычка Агриколы тщательно сверяться с несколькими текстами источников заметна уже в этих его первых масштабных библейских переводах на финский язык.

Вторая часть Молитвенника, 236 молитв, обнаруживает методы, с помощью которых Агрикола трансформирует средневековую литур­гическую традицию в лютеранскую. Основой является серия из 65 коротких молитв (collekta), связанных с церковным годом, а также 45 коротких молитв к дням святых. Многие молитвы Агрикола пере­водил из средневекового требника «Missale Aboense» Туркуской епар­хии. Изменения он делал главным образом в молитвах к дням святых, из которых он тщательно удалял упоминания о заслугах святых и обращения к ним за заступничеством.

Последняя часть Молитвенника, предназначенная для частных молебнов и состоящая из 291 молитвы, берет за основу не только «Missale» и Молитвенники позднего средневековья, но и новую литературу периода Реформации, с которой Агрикола познакомился во время учебы. Основным источником служат три Молитвенника, которые он перевел почти полностью. Молитвенник на немецком языке, созданный для домашнего пользования правителем Пруссии герцогом Альбрехтом, демонстрировал лютеранскую набожность светского лица. Произведение было напечатано анонимно и получило широкое распространение. Второй Молитвенник на немецком языке был издан также анонимно, и Агрикола не мог подозревать, что его автора позже заклеймят как еретика и фанатика. Речь шла о сборнике, использовавшемся в кругу сторонников силезского дворянина Каспара Швенкфельда, тексты из которого, помимо Агриколы, заимство­вали многие другие лютеране. Молитвенник на латинском языке Эразма Роттердамского 1535 г. не принадлежит к числу наиболее известных произведений великого гуманиста, но он был одним из самых читаемых. Его молитвы перешли как в католические, так и в протестантские молитвенники, — правда, без упоминания автора, впавшего в немилость по обе стороны церковного фронта. Хотя на Эразме лежало проклятие Лютера, Агрикола не собирался скрывать источника молитв. Не было проблемы и с отбором — он перевел все сорок молитв.

Работу над финским переводом Нового завета Агрикола начал еще будучи канцлером епископа Мартти Скютте и продолжил работу в Виттенберге, по всей видимости, вместе с товарищами по учебе Мартином Тейтом и Симоном Хенрикинпокой. Рукопись была готова к концу 1543 г., затем подверглась правке, а в 1548 г., наконец, была издана форматом в четверть листа, богато иллюстрированная, на 718 страницах. На последнем листе, над знаком книгоиздателя Амунда Лауренсона, сообщается что Новый завет «переведен в Турку». Как официальная церковная книга, она не имеет указания об имени автора, но уже Епископские хроники Юстена признали ее трудом Агриколы.

Помимо святого писания произведение содержит два прозаических вступительных слова, в последнем из которых объясняется, почему этот Новый завет написан в основном на туркуском диалекте. Ссылаясь на хронику Олауса Петри, Агрикола рассказывает о приходе христианства в Финляндию, а также о провинциях и диалектах страны. Кроме того, в этом труде есть вступление ко всем книгам Нового завета за исключением последней. Вступления к Евангелию взяты у святого отца Иеронима; Агрикола перевел их с латинского из Нового завета Эразма. Другие предисловия взяты из Библии Лютера. Из немецкой и шведской Библии взято более 500 кратких комментариев, размещенных на полях или в конце глав. Хотя большая часть этих пояснений является переводом, Агрикола, согласно своей манере, выверил свои источники, сделал сокращения и дополнения.

Агрикола сообщает в своем вступительном слове, что Новый завет переведен «частично из греческих, частично из латинских, немецких и шведских книг, согласно тому, как Дух и Милость Господа Иисуса одарила нас своими Дарами». Нет причины в этом сомневаться, и исследовательница Марья Итконен-Кайла доказала, что Агрикола использовал оригинальный текст Эразма. Помимо этого, он располагал новым изданием эразмовского латинского перевода (Вульгата), шведским Новым заветом 1526 г., а также Библией на шведском языке 1541 г. У него также было несколько изданий лютеровской Библии 1530-40-х гг. Исследования доказывают, что Агрикола в своих пере­водах на финский язык принимал во внимание все основные тексты, не отдавая предпочтения ни одному из них.

В 1549 г. Амунд Лауренсон издал три книги на финском языке: «Требник», «Месса» и «Страсти Господни». Обычно они рассматрива­лись как единое целое, поскольку содержали порядок церковных цере­моний и прочих служб. Тексты были переведены уже во время поездки Агриколы в Германию, но напечатаны только после редактирования.

«Требник» («Требник о Крещении и других Христианских Обрядах») содержит порядок крещения, благословения на брак, вен­чания, отпевания умершего, а также слова ободрения для больных, умирающих и скорбящих. Он переведен из соответствующего требника Олауса Петри, хотя разделы, относящиеся к крещению и венчанию, Агрикола перевел прямо из текста Лютера. Душеспасительные тексты Агрикола взял из немецкоязычной книги утешений Каспара Губеринуса, вышедшей в 1529 г., являвшейся лютеранским вариантом позднесредневековых наставлений по приготовлению к смерти.

«Месса» («Месса, или Тайная вечеря») содержит порядок бого­служений. За его основу взята шведская месса Олауса Петри, а также более ранние рукописные финские порядки богослужений. Давая понять, что его конечной целью был перевод на финский язык всей Библии, Агрикола перевел также первые четыре главы первой книги Моисея и поместил их в конце Мессы.

Третья литургическая книга, «Страсти Господни», повествует о страданиях Христовых и основывается на четырех Евангелиях. Части (или акты) этой книги читались на богослужениях на страстной неделе. Примером для Агриколы был его учитель времен учебы в Виттенберге Иоганн Бугенхаген, чей «Пассион» 1524 г. стал очень популярным произведением и переиздавался семьдесят раз.

Агрикола опирался на немецкое издание 1544 г., но использовал также появившуюся в том же году шведскую версию, от которой сохранились только фрагменты. Последняя основывается на более раннем и сокращенном издании «Пассиона» Бугенхагена. Перевод Агриколы следует весьма точно немецкому оригиналу, но иногда он ссылается и на шведское издание. Естественно, что он не упускает из внимания и собственный перевод Нового завета.

«Псалтырь» Агриколы был опубликован 28 августа 1551 г. в типо­графии Амунда Лаурентсона. Титульный лист напечатан частично красным цветом, а на обратной стороне помещен герб шведского государства как знак высочайшего утверждения Густава Вазы и его «одобрения этой книги». Власть, таким образом, разрешила использо­вать Псалтырь в церкви.

Книга начинается десятистраничным прозаическим вступлением, которое в основном взято из соответствующего вступительного слова Лютера, но содержит также пространные цитаты из Св. Августина и Св. Базилия Великого, а также из составленного, по всей видимости, самим Агриколой жизнеописания Давида. Во втором, стихотворном вступлении Агрикола рекомендует использовать произведение для утешения в разных страданиях и беде, а также, в стиле, знакомом по вступлению к Молитвеннику, упрекает священнослужителей в лености. В конце он добавляет список языческих богов карелов и жителей Хяме, которым те, «подстрекаемые Дьяволом и грехом», поклонялись. Всего их было двенадцать для каждой области, и на основании этого списка Агриколу называют отцом финской истории религии. До сих пор не разгаданы все загадки списка. Агриколой, без сомнения, руководил гуманистический интерес к народным поверьям, но одновременно он видел в этом все еще процветавшее язычество. По примеру Лютера и других реформаторов, он проводил параллель между суеверием и католицизмом; бороться нужно против них обоих.

Спустя неполных двадцать лет после смерти Агриколы Юстен жаловался, что Агрикола приписал себе перевод «Псалтыря», хотя «он целиком был переведен на финский в Туркуской школе во время ректорства Паавали Юстена. Юстен приказывал ученикам для трени­ровки стиля иногда переводить псалмы, как это делал светлой памяти доктор Лютер. Юстен выслушивал и исправлял их финский перевод в часы, отведенные на проверку сочинений учащихся и, зачастую, также и после ужина, в своем кабинете». Досада Юстена была очевидной, но он вряд ли рассказывает всю правду. Молитвенник Агриколы уже содержал переводы 40 псалмов, но из этого нельзя сделать вывод, что Юстен с учениками перевели оставшиеся 110 псалмов.

Без сомнения, Агрикола нес главную ответственность за перевод Псалтыря. С одной стороны, понятно, что не он один принимал в этом участие. В письме Амунду Лаурентсону в апреле 1551 г. он говорит, что, начиная с прошлой осени «на финский язык переведены и пере­водятся Псалмы Давида». В стихотворном вступлении он просит читателей помолиться за переводчиков. Таким образом, их было несколько, но невозможно выяснить, кто были помощниками Агри­колы, и каков был их вклад.

За основу Псалтыря были взяты Вульгата, Библия Лютера и шведская Библия 1541 г. Исследователям не удалось выяснить, использовал ли Агрикола оригинальные тексты на древнееврейском языке. Он, конечно, прибегал к помощи Библии, изданной Себастьяном Мюнстером на древнееврейском языке с параллельным переводом на латынь, которую также использовал Лютер в своей работе над Библией. Помимо этого Агрикола использовал латинские Псалтыри соратников Лютера Иоганна Бугенхагена и Георга Майора.

В начале каждого псалма дается короткое объяснение его содер­жания, так называемый суммарий. Суммарии Агриколы взяты из Псалтыри Георга Майора, а также из латинских суммариев другого ученика Лютера, Байта Дитриха. Как в Новом завете, в Псалтыре есть примечания на полях (всего 238). Они, за небольшим исключением, взяты из немецкой и шведской Библии.

Спустя лишь немногим более двух месяцев после выхода Псалтыря, 5 ноября 1551 г. Амунд Лаурентсон напечатал последний лист следующего произведения на финском языке. Книга «Песни и пророчества» планировалась как более крупное произведение, но из-за распутицы текст заключительной части не удалось доставить в Стокгольм. Таким образом, книга «Пророки» вышла только в августе следующего года.

Подобно Молитвеннику и Псалтырю, оба произведения начинаются со стихотворного вступления. В пространном вступительном слове Агрикола, в знакомом по вступлениям к предыдущим книгам стиле, пишет о лености священников, сетует на плохой спрос на его книги, а также жалуется на критику, доставляющую ему страдания.

В выборе текстов для «Песней и пророчеств» Агрикола опирался на вышедший в 1544 г. латинский Псалтырь Иоганна Бугенхагена, к которой были добавлены избранные фрагменты Ветхого завета. Сборник Бугенхагена начинается шестью ветхозаветными псалмами, а затем переходит к Книгам пророков. Агрикола следовал оригиналу, за исключением «второстепенных» пророков, из которых Бугенхаген выбрал лишь несколько отрывков. Агрикола перевел их все, за исключением нескольких стихов.

В переведенных Агриколой книгах Ветхого завета содержится пятнадцать вступлений, написанных с опорой как на лютеровскую, так и на шведскую Библию. В трех вступительных словах он обра­щался к текстам святого отца Иеронима.

Агрикола продолжил традицию, начатую им в Псалтыре, и снабжал переведенные главы суммариями (в общей сложности 143). Две трети взяты из латинского Псалтыря Бугенхагена, чуть менее трети — из сборника суммариев немецкого Ветхого завета Байта Дитриха, а несколько написаны самим Агриколой. Заметок на полях в общей сложности 354. Как и в случае с Новым заветом и Псалтырем, они по большей части являются переводами фрагментов Библии Лютера и шведской Библии. Этого, однако, было недостаточно для Агриколы, который, комментируя некоторые главы Исаии и Захарии, заполнил все поля. Он использовал три книги комментариев Лютера, а также раздел с комментариями к изданию Библии Мюнстера.

Мечта Агриколы перевести на финский язык всю Библию, высказанная во вступлении к «Песням и пророчествам», не осуществи­лась. Работа остановилась из-за отсутствия средств. В условиях, когда духовный капитул, опустошенный конфискационной политикой короля, более не мог ничего финансировать, а из королевской казны не выделялось ни эре, печатать можно было лишь по предварительным заказам. А поскольку заказы не предвиделись, работа по переводу была прервана — почти на сто лет.

Человек и его слава

Микаэль Агрикола обладал редким талантом лингвиста, был богословом и гуманистом с обширными познаниями, распространявшимся на естественные науки, юриспруденцию и медицину. Хотя, без сомнения, работа над рукописями была его любимым занятием, он не был кабинетным ученым. Он руководил финской церковью, сначала неофициально, на протяжении десяти трудных лет.

Агрикола вполне осознавал свою разностороннюю и исключи­тельную одаренность. Укоренившееся во многих трудах упоминание о его «покладистом и терпеливом» характере не получает подтверж­дения в источниках. В частности, Епископские хроники Юстена дают понять, что магистр Микаэль не был приятным коллегой. Это же обнаруживается в стихотворных вступлениях Агриколы, в которых он не скупится на сарказм. В своих действиях он был решительным, и у него хватало смелости выступать против самодержавного короля.

Агрикола, подобно шведу Олаусу Петри, был консервативным ре­форматором, испытывавшим на себе влияние библейского гуманизма. Его можно в равной мере считать последователем как Эразма и Меланхтона, так и Лютера. К тому же, он был реформатором во втором поколении, и ему не нужно было, подобно Лютеру и Олаусу Петри, разрушать старое. Буря уже прошла, так что задачей Агриколы и его коллег было созидать новое.

Анонимный современник охарактеризовал Агриколу как «чрезвы­чайно образованного человека». Юстен оказался в тени своего предшественника, и поэтому рисуемый им в Епископских хрониках портрет Агриколы окрашен плохо скрываемой завистью.

Во время шведского господства создателя финского литературного языка не особенно почитали. Вышедшая в 1642 г. первая полная Библия содержала переведенные Агриколой части практически в неизменном виде, правда, с модернизированным правописанием. Комитет по переводу Библии оставил, однако, имя первопроходца без упоминания, хотя во вступлении и поблагодарил предшественников за их труд. Историографов того времени больше интересовали древние короли Финляндии, чем церковные деятели предшествующего столетия. Труд Агриколы привлек к себе более пристальное внимание лишь в конце 18 в., когда Хенрик Габриэль Портан в своем главном произведении прокомментировал Епископские хроники Юстена. Портан утверждает, что Агрикола своим трудом заслужил вечную благодарность своих соотечественников, потому что сделал на благо церкви больше, чем многие другие после него.

Национальный романтизм 19 в. вознес Агриколу до статуса великого деятеля, наряду с Элиасом Лённротом, И.Л. Рунебергом и И.В. Снельманом. Ц. Топелиус рассказывает в своей «Хрестоматии для детей» о сыне бедного рыбака, вставшем на путь учения, а Альберт Эдельфельт проиллюстрировал роскошное издание книги. Памятники Агриколе были установлены в зале заседаний духов­ного капитула Турку, в церкви Святого Николая в Хельсинки (позже кафедральный собор Хельсинки) и перед кафедральным собором в Выборге. Были начаты исследования языка Агриколы. В независимой Финляндии за Агриколой закрепилось место в числе великих нацио­нальных деятелей. Поскольку его произведения зафиксировали финский язык в наиболее ранней письменной форме, их изучение по-прежнему остается одной из главных задач языкознания в Фин­ляндии.

Симо Хейнинен

Приложение:

Микаэль Агрикола, сначала также Микаэль Олай, род. ок. 1510, Перная, умер 9.4.1557, Уусикиркко, Карельский перешеек, похоронен 12.4.1557 в Выборге. Родители: Улоф, крестьянин, имя матери неизвестно. Жена: предположительно в 1640-е гг. Биргитта Олавинтютяр, умерла ок. 1595. Сын: Кристиан Агрикола, род. 1550, умер 1586, епископ Таллина; жена сына: Элин Флеминг.