Подведение итогов года. Министр геологии Морозов М.Д. вручает переходящее Красное знамя Управляющему треста Хакимову Г.Х.	Направление геофизических работ — верное. Скоро будут открыты месторождения Жетыбаи, Узень, Кенкияк, Жанажол, Прорва и многие другие. Слева направо: Курмангалиев К., Коновалов М.М., Найденов В., Хакимов Г.Х., Живодеров А.Б., Никитина Н.В.

В 1961 году в составе треста была организована Уральская ГФЭ. Таким образом, в течение длительного времени в составе треста «Казахстаннефтегеофизика» находи­лись 3 геофизических и 1 промыслово-геофизическая экспедиция. Геофизические ре­гиональные и поисковые исследования выполнялись на территории Прикаспийской впадины Северного Устюрта и Южного Мангышлака. При этом основную, ведущую роль поискового метода сохраняла сейсморазведка в различных модификациях MOB, КМПВ, РНП.

Трестом «Казахстаннефтегеофизика» внесен значительный вклад в изучение гео­логического строения и нефтегазоносности этих регионов. За время существования по его рекомендациям открыты нефтегазовые месторождения на юго-востоке и востоке Прикаспийской впадины (Прорвинская группа месторождений, Боранколь, Караарна, Актобе, Пустынный, Кенкияк, Акжар, Каратобе, Жанажол, Болганмола, Порт-Артур и др.), на Южно-Мангышлакской впадине (Жетыбай, Узень, Тенге, Тасбулат и др.) и на полуострове Бузачи-Каражанбас, Каламкас и др.

Хакимов Г.Х., управляющий трестом	Матвеев В. Г., главный инженер треста	Коновалов М.М., главный геофизик треста	Петров Н. И., главный инженер треста	Живодеров Л, Б., главный геолог треста

Большая заслуга в организации и направлении геофизических работ принадлежала опытным руководителям треста: Хакимову Г.Х.— управляющему, Матвееву В.Г, Петрову Н.И — главным инженерам, Живодерову А.Б.— главному геологу, Коновалову М.М. — главному геофизику.

Министерство геологии Казахской ССР искало новые формы управления отраслью, осуществляя различные реорганизации, зачастую труднопонимаемые специалистами. К сожалению, все эти реорганизации в первую очередь приходились на геофизические подразделения. В результате геофизические организации потеряли самостоятельный статус почти на 9 лет, которые были не самыми лучшими в истории сейсморазведочных работ. Трест «Казахстаннефтегеофизика» в 1972 году был расформирован, геофизические экспедиции, входившие в его состав, были переданы производственному геологическому управлению «Казнефтегазразведка» (г. Гурьев). Геофизические работы в этом геологическом управлении направлял отдел геофизических работ под руководством Петрова Н.И.

Волож Ю.А., главный научный сотрудник Геологического института (ГИН) Российской АН (г. Москва)

Интервью Воложа Ю.А.

главного научного сотрудника Геологического института (ГИН) Российской АН (г. Москва)

Вопрос: Уважаемый Юрий Абрамович, как началась Ваша трудовая деятельность в г. Гурьеве после окончания университета ?

Ю.А.: Я учился в Казахском госуниверситете на нефтяном отделении, когда кафедрой нефтепромысловой геологии руководил П.Я. Авров. Это был известный на всю страну нефтяник (до перехода на преподавательскую работу - долгие годы главный геолог треста «Актюбнефтеразведка»), который был энтузиастом геофизических методов разведки и слыл большим знатоком интерпретации данных каротажа скважин и сейсморазведки МРНП (метод регулируемого направленного приема). Этот метод успешно применялся для изучения сложно построенных складчатых структур и соляных куполов. Я и мой друг, однокашник Фарид Хабибуллин два сезона полевой практики (производственной и преддипломной) провели с Петром Яковлевичем. Во время этих практик Петр Яковлевич сумел передать нам свою привязанность к интерпретации геофизических материалов. Поэтому в 1959 году по окончании университета на комиссии по распределению мы без колебаний попросили направить нас на работу в  Актюбинскую геофизическую экспедицию. Комиссия удовлетворила нашу просьбу, но поскольку в этот год Гурьевская контора, структурным подразделением которой являлась Актюбинс-кая экспедиция, была временно подчинена Казахскому геофизическому тресту, то официально нас направили в трест, который находился в Алма-Ате.

Первоначальную беседу с нами проводил первый руководитель треста Михаил Дмитриевич Морозов. Надо сказать, что в эти годы основными поставщиками геофизических кадров (сейсморазведчиков) были институты Москвы, Львова, Киева, Баку. Понятно, что выпускники вузов этих городов без особого энтузиазма ехали работать в Среднюю Азию и особенно в Западный Казахстан. А именно этот регион в наибольшей степени нуждался в притоке новых кадров. Поэтому главная задача Михаила Дмитриевича была уговорить вновь прибывшего ехать в Гурьев. Когда мы с Фаридом зашли к нему в кабинет, он, не спросив нас, откуда мы и куда хотим ехать работать, с ходу начал агитировать поехать в Гурьев. Его агитационная речь и была посвящена описанию красот прекрасного города Гурьева, расположенного в уникальном природном заповеднике (царстве редких рыб и животных), на берегу великолепной реки Урал, в месте её впадения в теплое Каспийское море. (К слову сказать, через год ко мне в Гурьев после окончания консерватории в Свердловске должна была приехать моя жена. Ее однокурсники, которых распределяли в Тюмень и прочие города Сибири и Урала, говорили ей: «Счастливая, к морю едешь!») Примерно на 15-й или 20-й минуте нам удалось вклиниться в монолог Михаила Дмитриевича и сообщить, что мы - выпускники Казахского университета и проходили практику в Гурьеве и Актюбинске, прекрасно знаем эти места и просим направить нас в Актюбинскую экспедицию, что туда нас рекомендовал П.Я.Авров, и нас там ждут. Михаил Дмитриевич был несколько обескуражен этим сообщением, но быстро собрался и закатил новый монолог минут на 10. В нем он сказал, что раз мы свои люди, то мы прекрасно понимаем, как непросто в этом Гурьеве и как трудно туда едут молодые специалисты. «Вы также понимаете, как они там нужны, и если не вы (казахстанские выпускники), то кто...». Но он уважает П.Я. Аврова и напишет на нашем направлении, что «Казгеофизтрест» распределяет нас в Актюбинскую геофизическую экспедицию. Поскольку экспедиция непосредственно подчиняется Гурьевской конторе, мы должны сначала явиться туда, а затем они нас отправят в Актюбинск.  И я поехал в Гурьев получать назначение на работу в Актюбинск.

В день моего приезда в Гурьев управляющий конторой Шлычкин П.Д., главный инженер Матвеев Владимир Георгиевич, главный геолог Живодеров Александр Борисович были в отъезде и «на хозяйстве» оставался Михаил Михайлович Коновалов, начальник производственного отдела. Он меня и принял.  Узнав, что я прибыл за назначением в Актюбинскую экспедицию, Михаил Михайлович сообщил мне, что я опоздал, уже принято решение о прекращении работ в Актюбинском Приуралье, и в связи с этим экспедиция будет ликвидирована. Поэтому мне придется остаться в Гурьеве. Спросив у меня, кем я хочу работать, и услышав ответ — «геологом», он сказал: «Ты опять опоздал. У нас на всю контору один геолог, и тот главный. Это место долго было пустым, не могли найти желающего, но два месяца назад его согласился занять А.Б. Живодеров». В общем,   оставили меня в Гурьевской конторе, зачислив на должность инженера—интерпретатора сейсмической партии, которая работала на Мангышлаке. Видимо, благодаря тому, что я (по специальности инженер-геолог- нефтяник) был несколько чужеродным элементом в монолитном коллективе геофизиков, моя профессиональная карьера развивалась очень бурно. Через полгода я стал старшим интерпретатором, через год — начальником партии, а через два — старшим геологом треста.

Вопрос: В г. Гурьеве в конце 40-х - начале 50-х годов XX века начинал свою деятельность Пузырев Н.Н. — академик АН СССР. Еще в 60-х годах ходили легенды о его геофизической деятельности в г. Гурьеве и его уникальных способностях. Вы слышали что-то об этом ?

Ю.А.: Одна из легенд, которую любили рассказывать в Гурьеве, - о Н.Н.Пузыреве. В фондах Гурьевского треста «Казнефтегеофизика» хранится годовой отчет (не помню, за какой год), составленный главным геологом Н.В. Неволиным, известным исследователем Западного Казахстана, в котором объяснялись причины невыполнения годового плана по гравиразведке. Одной из главных причин был назван выход из строя гравиметра Норгарда. Как писал Н.В.Неволин, виновником этого был молодой, малоопытный специалист, «разгильдяй» Н.Н.Пузырев, который без разрешения разобрал гравиметр и не смог его собрать обратно. Знал бы Неволин, что так он написал о будущем академике и гордости советской геофизики!

Вопрос: Некоторое время Вы работали в тресте «Казахстаннефтегеофизика». Как строилась работа треста по выбору направлений нефтегазопоисковых работ и по подготовке нефтегазоперспективных объектов для бурения ?

Ю.А.: Стандартно, как во всех других трестах. Это была прерогатива главного геолога и малочисленного геологического отдела. Они готовили планы работ и паспорта на бурение перспективных структур. Эти планы и рекомендации раз в год рассматривались и утверждались в министерстве.

Вопрос: Многое сделали для развития геофизики и открытия нефтегазовых месторождений в Западном Казахстане руководители треста «Казахстаннефте­геофизика»: Хакимов Г.Х — уравляющий, Коновалов М.М. — главный геофизик, главные геологи Курманов С.К., Живодеров Б.А. и многие другие. Не могли бы Вы вспомнить, как были открыты некоторые месторождения углеводородов в это время?

Ю.А.: 1. В годы моей работы в тресте «Казахстаннефтегеофизика» наиболее примечательной личностью был Михаил Михайлович Коновалов. Он пользовался большим авторитетом как очень грамотный специалист и большим авторитетом среди друзей и знакомых как рыбак и охотник. В тресте он начал работать ещё в довоенные годы. Отсюда он ушел на войну и сюда же вернулся после войны. Воевал он геройски. У него было два ордена Боевого Знамени и множество других орденов и медалей. Он был одним из шести первых выпускников геофизиков - сейсморазведчиков, подготовленных в Советском Союзе. Это были выпускники Свердловского политехнического института. Как рассказывал М.М.Коновалов, их распределял на работу лично нарком Тяжмаша Л.Каганович. М.М.Коновалов вспоминал, что они пришли в кабинет к Л.Кагановичу, где на стене висела громадная карта СССР, и он предложил им на выбор три точки — Новосибирск, Киев и Гурьев, куда они могут поехать работать. М.М.Коновалов сразу же выбрал Гурьев, чем немало удивил присутствующих.

Надо сказать, что в Гурьев в конце 30-х годов можно было попасть только одним путем. Сначала доехать поездом до Астрахани. Там сесть на пароход — колесный гелиотроп (знакомый нам по кинофильму «Волга-Волга»), затем на этом пароходе в течение семи дней (с заходом в порт Баутино на Мангышлаке) идти до гурьевского рейда. И, наконец, последние 40 км двигаться на гужевом транспорте по суше до Гурьева. И вот в один из осенних дней М.М. со своей молодой женой Агнесой, балериной Свердловского оперного театра двинулся в путь. По словам Михаила Михайловича, их встречали с большим почетом. По распоряжению главного геолога Эмбанефти Калинина на рейд за ними была прислана арба, запряженная верблюдами. Путь от рейда до города был долгим, и Агнеса успела, как говаривал М.М., выплакать все слезы. Успокоилась она, увидев выделенную им  в доме специалистов полностью меблированную квартиру.  Душа Михаила Михайловича, охотника и рыболова, напротив, всю дорогу ликовала. Он полюбил эти места сразу и оставался верен им до конца жизни. Была, видимо, и ещё одна немаловажная причина, которая удерживала его в Гурьеве, — исключительно интересная, с профессиональной точки зрения, работа и уникальная творческая атмосфера. В те годы Гурьевская контора ГСГТ была центром развития полевой поисково-разведочной геофизики. Здесь проходили промышленную обкатку все новые методы и методики полевых сейсмических работ, разрабатывались новые методы интерпретации сейсмических материалов, полученных в районах со сложным геологическим строением.

Школу Гурьева прошел практически весь цвет советских геофизиков-сейсморазведчиков, таких, как уже упомянутые выше Пузырев, Неволин, Баренбойм, и более молодых, с кем уже мне посчастливилось работать, Черепанов, Нахамкин, Раппоторт, и многих других, не менее талантливых, но менее известных. Надо заметить, что даже в те времена, когда я трудился в Гурьеве (1959-1962гг.), сюда на постоянную работу ежегодно приезжало не менее 50 специалистов-сейсморазведчиков, которые затем через 3-5 лет уезжали работать в другие регионы Союза, т.е. Гурьевская контора продолжала быть Всесоюзным университетом подготовки кадров высшей квалификации. Поэтому работать здесь Михаилу Михайловичу было интересно и почетно.

2. За годы моей работы в тресте были открыты месторождения Жетыбай и Узень на Мангышлаке, а также Прорва и Кенкияк в Прикаспии. За открытия на Мангышлаке коллективу геологов была присуждена Ленинская премия. Как тогда было заведено, коллектив лауреатов формировался в соответствии со списком производственных и научных организаций, причастных к поиску и разведке месторождения. От Казахстана эту премию получили министр геологии Казахской ССР Ш.Е.Есенов и главный инженер треста В.Г.Матвеев.

Вопрос: Вы защитили докторскую диссертацию. Чему она была посвящена?

Ю.А.: По моей инициативе в 1977г. в Институте геологических наук АН КазССР была организована первая ( и, как мне известно, единственная в научных организациях СССР) лаборатория сейсмостратиграфии, которая занималась развитием методологии сейсмостратиграфического анализа. Я был заведующим этой лаборатории. Поэтому тема моей докторской работы: «Осадочные бассейны Западного Казахстана (на основе сейсмостратиграфического анализа)». Надо сказать, что, собственно, диссертационной работы я не писал. Я защищался по, так называемой, совокупности работ. В Институте геологических наук АН КазССР, где я работал, дирекция и ученый совет посчитали недопустимой защиту такого рода. Поэтому я вышел с защитой на ученый совет Геологического института АН СССР в Москве. Защита прошла успешно, мне присудили степень доктора геоло­гоминералогических наук и предложили перейти к ним работать. Я согласился, и с 1991г. по настоящее время работаю в этом институте главным научным сотрудником.

Вопрос: Вы являетесь первооткрывателем месторождения Кумколь в Южном Тургае. Какова роль ученых Академии наук КазССР в открытии нового нефтегазо­носного бассейна на территории Республики Казахстан?

Ю.А.: «Тургайскую эпопею» можно смело отнести к числу неординарных событий в истории открытий новых нефтегазоносных бассейнов не только на территории бывшего СССР, но и в мире. На её примере четко проявились преимущества «концептуального» подхода к оценке перспективности недр над «эмпирическим». Проведение поисково-разведочных работ на территории Южно-Тургайской впадины было инициировано группой ученых Института геологических наук АН КазССР. Их предложения опирались на высокую оценку перспектив газоносности мезокайнозойских отложений района, которая была получена в результате анализа материалов целенаправленных научных исследований геологии и мирагении Тургайской области. В то же время эти предложения противоречили тем оценкам (очень низким),  которые сложились «эмпирически», т.е. были даны исходя из опыта нефтепоисковых работ в пределах аналогичных структур Туранской плиты.

Нужно отметить и ещё одну особенность «Тургайской эпопеи»: необычно высокие темпы проведения поисково-разведочных работ. Со времени начала этой эпопеи (рассмотрения Министерством геологии КазССР «Рекомендации на проведение нефтегазопоисковых работ в Южно-Тургайской впадине») до её триум­фального завершения — открытия месторождения Кумколь и введения в эксплуатацию — прошло всего восемь лет.

История открытия Южно-Тургайского нефтегазоносного бассейна весьма любопытна и богата курьёзами.

Курьёз первый. Можно считать, что это открытие родилось буквально «на кончике пера» и являет собой (как принято было тогда говорить) пример торжества научного предвидения, рожденного в ответ на требования, как тогда говорили, партии и правительства.

Как известно, в середине 70-х годов была организована Тургайская область. Секретарь обкома этой, вновь созданной административной единицы обратился в ЦК КПК с просьбой провести выездную сессию Академии наук и обсудить проблему производительных сил области. По решению ЦК такая сессия была проведена в октябре 1974г. в   г. Аркалыке. Открывал её секретарь обкома. В своем выступлении он сказал, что недра подвластных ему земель, по его мнению, не могут быть беднее, чем недра соседних областей. Поэтому он призывает устранить эту несправедливость и открыть месторождения нефти (как в Актюбинской области) и меди (как в Джезказганской области). Это выступление было встречено улыбками присутствующих на совещании геологов, особенно призыв открыть нефтяные месторождения, поскольку территория Тургайской области на всех картах перспектив нефтегазоносности была закрашена серым цветом, цветом бесперспективных земель. В решения было записано поручение Академии наук и Ми­нистерству геологии КазССР в течение ближайших пяти лет провести научно-исследовательские работы в целях изучения геологического строения региона и его перспективности на основные виды минерального сырья. Головной организацией назначен Институт геологических наук АН КазССР.

Курьёз второй. Во исполнение решений выездной сессии Академии наук в институте была создана комплексная группа по изучению геологии и мирагении Тургайского региона во главе с директором института академиком А.А.Абдулиным. Поскольку регион считался бесперспективным в нефтегазоносном отношении, в этот коллектив лаборатории нефтяного профиля не были включены. Вопросы перспектив осадочного чехла решала лаборатория осадочных формаций Б.С.Цирельсона. В её составе работал известный геолог-«угольщик» Бувалкин Андрей Карпович. Поэтому в первоначальном варианте рекомендаций, переданных Министерству геологии КазССР институтом, территория Южно-Тургайской впадины рассматривалась как весьма перспективная на поиски угольных месторождений. Я уже не могу вспомнить, как в этой рекомендации количественно были оценены перспективные ресурсы угля, но точно помню, что они превышали известные ресурсы Кузбасского бассейна. Эта рекомендация шокировала сотрудников нерудного отдела министерства, и они не приняли её, рекомендовав пересчитать ресурсы, оставив только те, которые залегали не глубже 100м. Нам стало жалко терять уже посчитанный потенциальный экономический эффект, и родилась идея оценить потенциальные ресурсы газа. Эту работу попросили сделать Рабкина Феликса Соломоновича, сотрудника нефтяной лаборатории. Он подсчитал возможные ресурсы. Они составили порядка 300 млрд.м3. Так родился Южно-Тургайский потенциально газоносный бассейн и рекомендация на его разведку, соавторами которой уже были и сотрудники нефтяного отдела.

Курьёз третий. Большим противником проведения нефтепоисковых работ в Тургае был  Владимир Владимирович Семенович,  возглавлявший Управление нефти и газа в Министерстве геологии СССР. В конце 70-х и начале 80-х годов он активно боролся за усиление работ в Прикаспийской впадине и стремился передислоцировать туда все производственные мощности нефтеразведочных предприятий Казахстана, в частности, Южно-Казахстанскую экспедицию, которая безуспешно долгие годы работала во впадинах Юго-Восточного Казахстана и в Чу-Сарысуйской депрессии. Рекомендацию на начало поисковых работ в Южно-Тургайской впадине Семенович В. В. рассматривал, как повод для уклонения от выполнения его решения передислоцировать буровые станки Южно-Казахстанской экспедиции с востока на запад Казахстана, район Уральска. Он категорически отказывался подписывать представленный ему на утверждение план работ МГ КазССР на 1983 г., в котором предусматривалось начать сейсмические исследования МОГТ и структурное бурение в Южно-Тургайской впадине в целях поиска и подготовки к бурению нефтегазоперспективных структур. Трудно сказать, чем могла закончиться эта история, но опять помогли партия и правительство. Рассмотрение планов проходило в Москве осенью 1982 г. По времени оно совпало со смертью Л.И.Брежнева. В связи с этим событием все министерства и ведомства получили указание срочно отправить по местам всех командировочных. Нас всех, прибывших на согласование планов, в тот же день, подписав все бумаги, отправили домой. Работы в Тургае, получив требуемое согласие, начались.

Курьёз четвёртый. Таким курьёзом можно считать состав участников списка первооткрывателей месторождения Кумколь. Он уникален. Из 10 человек, включенных в этот список, 6 человек — это представители академической науки.

Вопрос: Вы долгое время занимались изучением геологии Прикаспийской впадины и ее обрамлений. Как вы оцениваете нефтегазоносный потенциал этой впадины, могут ли быть еще открыты крупные месторождения нефти и газа, если сравнивать ее с другими, хорошо изученными бассейнами мира?

Ю.А.: В результате бассейнового моделирования начальные суммарные ресурсы (НСР) Прикаспийской провинции определены в объеме около 70 млрд тонн условного топлива. Разведано к настоящему времени около 25 млрд т. усл. т. (геологические запасы), из них нефть и конденсат составляют около 45%. Таким образом, в Прикаспийской НГП начальные ресурсы разведаны примерно на 30-35 %, неосвоенные ресурсы составляют около 40 млрд т. усл. т. Даже если допустить, что эти оценки завышены вдвое, неосвоенный потенциал остается очень значительным.

К первому классу может быть отнесено крупнейшее месторождение Кашаган с геологическими запасами около 10 млрд т. усл. топлива. Из 3-х месторождений 2-го класса выявлено пока одно - Астраханское месторождение, из 7 месторождений 3-го класса (1-3 млрд т. усл. т.) известны три — Оренбургское, Тенгизское и Карачаганакское. К 4-ому классу (от 0,3 до 1 млрд т. усл. т.) относится 17, выявлено пока два (Жанажол, Каламкас). Значительные резервы по новым открытиям имеются и в остальных классах. Где же могут находиться эти месторождения?

Таблица 1.

Вероятное распределение месторождений при величине НСР 67 млрд т. усл. топлива

Крупнейшие и уникальные месторождения, т.е. второй и третий классы, могут быть связаны только с подсолевыми палеозойскими отложениями. Наиболее вероятными их вместилищами могут быть выделенные нами подводные конусы выноса нижнепермского (артинского) и, возможно, верейского (С2) возраста, залегающие на глубинах более 5 км (до 9 км в центре впадины). Тип коллектора — «гранулярные» песчаники, прогнозируется бессернистый газ, но с высокими АВПД (1,5-1,7).

На глубинах до 5 км, т.е. в прибортовых частях, прогнозируются месторождения 5-го класса (от 100 до 300 млн т) в девонских карбонатных постройках среднего и небольшого размера.

Не исключены такого масштаба единичные месторождения нефти и в надсолевом комплексе (типа Кенкияка и Кенбая).

Месторождения остальных более мелких классов прогнозируются в надсолевых и подсолевых отложениях.